Второй день Пятой международной конференции «Европейский правозащитный диалог. Поиск выхода из повседневной катастрофы» открыла дискуссионная панель «Как приблизить конец диктатуры: можно ли и что можно сделать сегодня?»
Основатель проекта «Ковчег» накануне была внесена российским минюстом в список «иностранных агентов». На эту новость обратили внимание участники сессии. Буракова начала свое выступление, заявив, что истории известны примеры того, как падение диктаторских режимов происходит внезапно, без каких-либо явных предпосылок. Поэтому, полагает она, неизвестно, что будет триггером и в случае путинского режима.
Буракова отметила как положительный факт присутствие на конференции в Берлине участников из России. «Мы должны обращать внимание на аудиторию внутри страны. Мы можем влиять на умы. Кремль пытается отсечь независимые каналы информации, в ответ мы должны пробовать разные методы (распространения информации)», – подчеркивает она.
По ее мнению, оппозиция за рубежом пока плохо «дотягивается» до людей, которые не подписаны на независимые медиа. Но сдаваться не следует; необходимо продолжать работать с этой аудиторией, убеждена Буракова.
Гражданский активист, член инициативной группы «Мир, Прогресс, Права человека» поделился наблюдением: люди устают от войны. «После начала войны россиян стал интересовать вопрос: сколько правит Путин? Многие уже не помнят, когда он пришел к власти», – констатировал Важенков.
В ходе дискуссии он высказал убеждение в целесообразности участия оппозиции в предстоящих весной следующего года выборах президента России. В этой связи, по словам Важенкова, необходимо формировать группы, призванные направлять антивоенные настроения в обществе в определенное политическое русло.
«Активность на выборах можно использовать для того, чтобы проводить свою повестку, – подчеркивает активист. – Вопрос, за кого голосовать, не так важен. Это – не способ смены власти, а референдум доверия Путину. Есть два кандидата: Путин и все остальные против Путина. А значит – против войны».
В разговоре с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки» Важенков пояснил: «Я считаю, что любое поражение Путина на этих выборах, в том случае, если он не набирает 50%, может привести власть к политическому кризису и ослаблению власти Путина. Как это будет достигнуто, каждый решает сам. Кто-то видит для себя вариант голосования за Явлинского, кто-то испортит бюллетень, и так далее. Но любое действие, приближающее хотя бы второй тур, это уже толчок в направлении политического кризиса власти, которая развязала и ведет войну. Есть идеи – прийти на участки в какое-то определенное время тем, кто против Путина. К такой идее я тоже отношусь положительно, потому что любое действие лучше бездействия. С моей точки зрения, самое непродуктивное и неправильное в данный момент – это не делать ничего».
Важенков не разделяет мнения, согласно которому участие в выборах является легитимизацией временной оккупации украинских территорий. При этом он подчеркивает, что проведение любых электоральных процедур на оккупированных территориях является незаконным, аморальным и недопустимым действием. «Но вместе с тем: почему среднестатистический житель Тверской области не должен участвовать в выборах в связи с тем, что эта власть незаконно организовала “выборы” еще и… в Крыму?» – говорит эксперт.
Замминистра информационной политики Украины в 2017-2019 годах, преподаватель Киево-Могилянской Академии, основатель и директор общественной организации «Институт постинформационного общества» подчеркивает, что Путин – не причина ситуации, сложившейся в РФ, но ее результат. По мнению Золотухина, этот результат – ответ на запрос общества. При этом Золотухин считает необходимым разделить понятия «коллективная вина» и «коллективная ответственность». По его мнению, российское гражданское общество не виновато в том, что Путин начал войну. Коллективная ответственность – это осознание человеком своей способности влиять на судьбу страны, поясняет эксперт.
Что касается ближайших перспектив, то директор «Института постинформационного общества» считает, что конец власти Путина и даже трансфер власти будут означать, что война закончится. Он видит три возможных сценария будущего: консолидация власти в России, отсутствие консолидации и начало смуты в России, трансформация внутри РФ, которая предполагает исчезновение Путина и его окружения и возможность переформатирования российского гражданского общества, с тем, чтобы заставить Россию соблюдать собственную конституцию.
Участница сессии «Какое будущее ждет Россию. Наступит ли прекрасная Россия будущего» программный координатор Школы гражданского просвещения напомнила, что идея «Прекрасной России будущего» была сформулирована Алексеем Навальным и была легитимна до февраля 2022 года. Но после Бучи, по ее мнению, следует искать другие формулировки.
Социолог, публицист, руководитель проекта «Европейский правозащитный диалог» , который в первый день работы конференции также был включен минюстом РФ в список «иностранных агентов», принял участие дискуссии в режиме онлайн.
Он назвал «Прекрасную Россию будущего» ироничным мемом. Сегодня, подчеркнул он, Россия ужасна не только для Украины, но и для собственных граждан. Преодолеть это можно, лишь преодолев имперский синдром, убежден Эйдман. «Невозможно прогнозировать точно, но империи быть не должно. В Португалию демократия пришла только с распадом империи, так же будет и в России», – говорит руководитель проекта «Европейский правозащитный диалог».
В разговоре с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки» Эйдман отметил, что он надеется на то, что «не ужасная Россия будущего» может быть создана в краткосрочной перспективе. «Я всегда подчеркиваю, что в истории огромное значение имеет случайность, и мы часто это не учитываем. “Карта” может лечь по-разному, и я считаю, что был шанс на эту “неужасную и неимперскую” Россию во время перестройки, то есть – в конце восьмидесятых – начале девяностых годов, когда развитие страны могло пойти в другом направлении. И сейчас такой шанс тоже может возникнуть», – убежден Эйдман.
По его мнению, этот шанс, возможно, появится после оглушительного поражения России в войне против Украины.
«Когда такое поражение произойдет, я думаю, путинский режим не сможет больше контролировать ситуацию, элиты окончательно расколются, и на обломках путинского режима может создаться то, что можно будет назвать “нормальной Россией будущего”, которая не будет проливать кровь и пытаться уничтожить государственность своих соседей и вести против них войну», – поясняет собеседник Русской службы «Голоса Америки».
Он подчеркивает, что с исторической точки зрения, российская империя, которую пытается защитить Владимир Путин, обречена, ибо противоположна тому тренду, которым движется цивилизованный мир.
«Я думаю, – продолжает эксперт, – что Запад не использовал в 90-е годы шанс ликвидировать угрозу Российской империи по отношению к Украине и другим соседним странам. Тогда они (страны Запада) поверили, что ельцинская Россия будет миролюбивой и не будет представлять угрозу, что с крахом СССР закончилась “холодная война”, что позволило со времен Путина начать реставрацию этой имперской угрозы», – констатирует Эйдман.
По его мнению, попытки Путина превратить Россию в протекторат Китая не получают поддержки даже в среде его ближайшего окружения, которое «очень долгое время пыталось интегрироваться в западный мир, где оно лечится, растит детей, дает им образование и считает себя частью именно этого мира».
Социолог и журналистка упомянула данные ВЦИОМ, согласно которым 76% россиян не планируют своего будущего. По данным Левада-центра, только 21% опрошенных россиян могли представить себе будущее РФ в ближайшие 5 лет. Она также привела данные о том, что с каждым годом люди видят свое будущее не только туманным, но и все более угнетающим. И сделала вывод, что горизонт планирования в России, как максимум 2 – 3года. При этом россияне рассчитывают лишь на свои силы, а не на помощь государственных структур.
Участникам заключительной панели конференции («Как и чем помочь Украине и украинцам?») был задан вопрос из зала: как они заимодействуют с теми, кто оказался на временно оккупированных территориях?
Руководитель программ правовой помощи Free Russia Foundation, координатор проекта «Пошук. Полон» рассказал, что данный проект создан с целью способствовать выживанию тех, кто находится в российском плену. Жбанков и его коллеги начали работу в июне 2022 года, и даже тогда им удавалось находить людей и помогать им в условиях несвободы.
«Самая большая проблема для пленных – информационная изоляция, и наша работа направлена на прорыв этой изоляции, когда возможность спасения пленных возрастает в несколько раз», – подчеркнул он.
Директор фонда Russians for Ukraine рассказал, что он и его сотрудники создали хаб в Перемышле на границе Польши и Украины. Через этот контрольно-пропускной пункт до сих пор украинцы переезжают на Запад, а с территории Польши в Украину идут грузовики с гуманитарной помощью.
«Мы занимаемся логистикой людей, которым нужна помощь. Помогаем перевезти людей в Чехию, Германию, страны Северной Европы. Есть случаи, когда люди, которым нужно перебраться из Харькова к своим родственникам в Харьковскую область, едут 3000 км и через территорию трех стран, чтобы достичь своей цели, въехав из Польши во Львовскую область и далее – к пункту своего назначения», – рассказал Нурманов.
Директор фонда помощи заключенным и их семьям «Русь Сидящая» отметила, что сейчас идет снижение волонтерской помощи. Одно из основных направлений остающейся помощи, – закупка через Германию при посредничестве дружественных фондов машин Скорой помощи для Украины.
Но остается актуальной и проблема украинцев, которые поневоле оказались в России. «Мы работаем с “Пошук. Полон”. Еще есть организация “Статут”, с епископом Апостольской православной церкви Григорием Михновым-Вайтенко. Мы работаем в параллель с ними», – сообщила Романова.
В беседе с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки» она пояснила, что снижение волонтерской помощи Украине связано с изменением ситуации в мире – все внимание сейчас приковано к Ближнему Востоку. «Второе – усталость. Третье – очень много в последнее время пессимистических заявлений, которые не укрепляют веру в победу», – подчеркнула она.
Что касается заявлений некоторой части российской оппозиции – как в России, так и за ее пределами – о необходимости участия в президентских
выборах, то директор фонда «Русь Сидящая» замечает: «Если бы я была политиком, то я говорила бы то же самое или похлестче, потому что это – работа политика. Если они перестают участвовать в выборах, то это уже не политики, таков всемирный закон. Но я не политик, и мне на эти “выборы” наплевать. А тем, кто находится в России – наверное, надо выбрать свою сторону».
«Самое плохое – это идти и голосовать за Путина, даже если тебя заставляют. Вот это дело отвратительное. А остальная любая тактика – прекрасно», – резюмирует Ольга Романова.
Подводя итоги конференции «Европейский правозащитный диалог. Поиск выхода из повседневной катастрофы», политолог отметил, что любое объединение возможно вокруг конкретных проектов. «Одно из направлений – помощь украинским военнопленным, заключенным, похищенным детям, любая помощь ВСУ. Это, в основном относится к тем, кто находится вне России. Нам необходимо видеть сценарии позитивного развития ситуации, но, когда эти сценарии реализуются мы не знаем. Давайте заниматься конкретными проектами», – считает он.
Руководитель проекта «Поддержка политзаключенных. Мемориал» Сергей Давидис убежден, что нет необходимости стремиться к объединению любой ценой. «Всякие разговоры о будущем опосредованы текущей войной. Но и отказаться от этих разговоров невозможно. Необходимо выстраивать перспективу на будущее. Мы хотим демократического развития своей страны и прекращения этой войны», – напоминает он.
По наблюдениям Давидиса, масштабы репрессий в России растут, но растет и сопротивление общества.
Анастасия Буракова обозначила главные, на ее взгляд, задачи российской политэмиграции: «Наш главный враг — это Путин. У нас могут быть разные проекты, разные пути достижения демократии, но мы об этом поспорим после окончания войны и освобождения Украиной всех своих территорий. Тогда мы будем бороться за умы людей. Второе – не лишать субъектности тех, кто находится в России. Люди, которые находятся там, должны принимать решения сами: на какие риски они готовы идти».
